Альтернативная точка зрения про популярную концепцию от нью-йоркского писателя и сотрудника Банка Америки Джареда Вударда. Это сжатый перевод статьи, опубликованной в журнале American Affairs.
— Расходы сферы образования США на технологии в 2018 году превысили $26 млрд — это больше, чем весь военный бюджет Израиля. По некоторым оценкам, ежегодные суммарные траты на технологии для школ в мире в скором времени достигнут $252 млрд. Власти горячо приветствуют этот тренд и утверждают, что он способствует сокращению неравенства и подготовке конкурентоспособных трудовых ресурсов.
Вместе с тем технологии, которыми сегодня пичкают школы, истощают их финансы и замедляют развитие детей.
Во-первых, технологии усугубляют такую проблему, как непонимание школами своего предназначения. Образование — это процесс формирования личности, а не штамповка рабочей силы. Вместо этого школы стараются обеспечить учеников набором «профессиональных навыков», которые понадобятся им в работе.
Во-вторых, технологии идут во вред эффективности обучения: применение в классе последних новинок ПО и гаджетов приводит к ухудшению навыков чтения, долговременной памяти, результатов тестов по математике и другим предметам и вызывает зависимость. Единственное устройство, которое в исследованиях проявило себя с положительной стороны — это проектор, да и то в руках компетентного учителя.
И в-третьих, пагубное влияние технологий проявляется в более широком масштабе: они углубляют экономическое неравенство в обществе, снимают ответственность со школ, отнимают у учителя контроль над процессом, а учеников из небогатых семей делают более уязвимыми перед угрозами автоматизации и глобализации.
STEM против наук
От помешательства на STEM страдает преподавание общеобразовательных предметов, которым традиционно отводилось центральное место — математики и естественных наук: связь новой концепции с ними весьма поверхностна, но зато она преследует совершенно иные цели. Задача обучения наукам — дать детям знание мира и о мире.
Задача STEM — вырастить рабочую единицу с определёнными навыками.
Как раз под таким «соусом» в 2009 году администрация Барака Обамы запустила две инициативы по продвижению STEM-образования с совокупным бюджетом более $4,6 млрд: Race to the Top и Educate to Innovate. США нуждаются в высококлассных сотрудниках, которые помогут стране справиться с крупнейшими проблемами 21 века, говорил тогда учёный и советник президента Джон Холдрен. Позже он писал, что преподавание STEM-дисциплин стало залогом способности страны производить лучшие, более продвинутые продукты, наращивать экономическую мощь, а профессии, связанные со STEM, — это профессии будущего.
Администрация Дональда Трампа продолжила эту риторику: в 2018 году образовательный совет при президенте провозглашал, что именно такие сотрудники станут драйвером инноваций для ключевых отраслей экономики страны. Политики «топят» не за науку как таковую: все заявления — про технологии и про технологии как сердце новой экономики.
Слово «науки» (science) в аббревиатуре касается только естественных и физических наук — гуманитарные и социальные здесь не в счёт. Причём естественные науки тоже постепенно вытесняются: на посвящённых STEM выставках едва ли есть место для геологии, физики или химии, но зато — уйма приложений и роботов: очевидно, что фокус на «технологиях». Понятие «инженерия» здесь избыточно, а «математика» — просто для мебели. Политики очень боятся конкуренции с Восточной Азией, и различные математические теории детям нужно изучать постольку, поскольку они годятся для применения каким-то коммерчески выгодным способом.
Теория вероятности, относительности, матанализ или физика моста ценятся не потому, что помогают познать истинное или прекрасное, а исключительно потому, что с помощью них можно построить спутники, рассчитать эффективные страховые тарифы и спроектировать автомагистраль, но и то только в случае, если эти общественные блага принесут кому-то прибыль.
Уже несколько десятилетий технологии внедряют в образование. Но даже по меркам поборников STEM пока это обернулось лишь пустой тратой времени и средств. Вопреки ожиданиям, технологии атрофируют творческое и инновационное мышление школьников. Даже с узкой коммерческой точки зрения технологии неотделимы от гуманитарных наук и искусства — не прикладных по своей сути, но учащих человека мыслить нестандартно и генерировать новые идеи.
За технологиями — в отличие от наук и математики, которые всегда входили в школьную программу, — нет некого конкретного предмета, они оторваны от учебной работы и выполняют задачу научить людей хорошо «производить» что-либо, не отдавая себе отчёт в том, что именно и зачем.
Больше «костылей» — меньше результат
За последние десять лет многое и активно делается для повышения престижа технологического образования и компьютеризации школ. В США почти в каждом классе есть высокоскоростной интернет, а соотношение учеников и ПК примерно один к одному.
Параллельно набирает силу противоположное движение, особенно против внедрения технологий на базовой ступени. Причём такие школы умудряются готовить образцовых учеников. Такого подхода придерживается и самая популярная закрытая школа Кремниевой долины. Элитная частная школа в австралийском Сиднее, которая выпустила трёх будущих премьер-министров, в 2016 году запретила ноутбуки и заставляет учеников вплоть до 10 класса включительно писать сочинения от руки. А деньги, на которые закупили интерактивные доски, ноутбуки и сопутствующий софт, заведение считает выброшенными на ветер.
Такая позиция небезосновательна. Недавно ОЭСР проводила крупнейшее международное исследование сферы образования под названием «Международная программа по оценке образовательных достижений учащихся». В нём участвовало более 540 тысяч школьников из 72 стран; им предлагали задания по математике, естественным наукам и чтению. Ученики, которые используют на занятиях новейшие гаджеты, показали более низкие результаты по всем трём тестам: на 10% — в математике, на 18% — по чтению. В этом обвинили компьютеры, планшеты, Wi-Fi и даже смарт-доски — единственным полезным устройством назвали проектор.
Эти выводы перекликаются с выводами исследований внутри США. Согласно одному из них, за четыре года форсирования технологий в публичных школах Калифорнии успехи учеников существенно не улучшились. По данным другого исследования среди детей 6-10 класса компьютеры значительно не повлияли на скорость выполнения домашних заданий, отметки, результаты тестов или посещаемость, а в некоторых случаях давали обратный эффект.
Ещё одно исследование показало, что гаджеты ухудшают долговременную память школьников: результат итоговых экзаменов тех из них, кому разрешали пользоваться электронными устройствами в классе, был на пять процентных пунктов ниже, чем у тех, кому гаджеты запрещали. С тестами, которые давали сразу после прохождения материала, ученики двух групп справлялись практически одинаково; разница в удержании информации становилась заметна в промежуточных тестах и увеличивалась к концу года. Главная причина — гаджеты отвлекают детей от учёбы.
Проповедники компьютеризации образования на это отвечают, что снарядить школьников гаджетами и дать им доступ к интернету не было самоцелью. Это подготовило почву для применения в учёбе специального софта, который персонализирует процесс и позволяет детям учиться в своём ритме.
Но и здесь выводы исследований неутешительны: использование ИКТ и компьютерных программ в школах даёт нулевую отдачу и вытесняет традиционные методы. В одном обширном исследовании школьники в течение года использовали 16 программных продуктов. Контрольный тест не выявил статистически значимой разницы между их результатами и результатами тех, кто такие программы не использовал. Но по прошествии ещё одного года результаты по математике в первой группе оказались намного хуже, чем во второй.
Технологии, в которые вливают столько денег, не оправдывают ожиданий. Во-первых, предполагалось, что они смогут стать альтернативой учителю, но когда человека заменили технологиями, эффективность обучения упала. Во-вторых, не работает «персонализация» обучения под нужды каждого ученика, как бы привлекательно это ни звучало: ПО для математики даёт разнящиеся результаты, на навыках чтения софт отразился никак или негативно.
Наконец, излюбленный аргумент — интерактив и геймификация, которые якобы стимулируют интерес к учёбе. На деле это только мешает усваивать материал: в одном исследовании две группы детей учили делить дроби — классическим способом и в игровой форме через программу. Последние разбирали теорию примерно на 5 минут дольше, но их результаты были хуже.
Есть другие побочные эффекты технологий. Заставлять детей набирать текст на клавиатуре, а не писать от руки, вредно: исследования говорят о пользе письма для развития мозга, памяти и умения глубоко осмысливать материал. Читать следует распечатанный текст, а не с экрана монитора — улучшается понимание. Гаджеты снижают концентрацию внимания, способность сосредотачиваться и делать несколько задач одновременно, вызывают привыкание и другие психические расстройства. У подростков выявили тесную корреляцию между использованием цифровых устройств и тревогой, депрессией, ожирением и заниженной самооценкой.
«Волк в овечьей шкуре»
Изначальная идея понятия «цифрового барьера» заключается в том, что в будущем ученики из малообеспеченных районов будут ограничены в возможностях, поскольку сейчас недостаточно вовлечены в STEM-направления. Со временем этот «барьер» будет проходить между теми, кто может или не может спастись от разрушительного влияния технологий.
Если оставить в стороне вопрос полезности технологий в учёбе, для некоторых лиц, например политиков и бизнесменов, поддержка STEM — это инструмент реализации собственных стратегических интересов. ИТ-миллиардерам вроде Марка Цукерберга технологические подарки детям помогают улучшить «карму» и имидж в глазах общественности, а местным властям — создать видимость заботы о нуждающихся школах, не меняя экономической ситуации. Есть профит и для технологических компаний, которые сражаются за бюджеты государственных школ. Сговорчивым директорам они предлагают спонсировать поездки на образовательные мероприятия на курортах и платят за участие в них в качестве консультантов.
Благополучное трудоустройство учеников благодаря STEM — сомнительная перспектива. Поголовное обучение программированию не подготовит школьников к реалиям будущего рынка труда, как говорят сторонники концепции, а сделает их уязвимыми к последствиям глобализации и автоматизации.
Автоматизация приведёт к «вымиранию» специалистов, чьи задачи под силу компьютеру, например системных администраторов, сетевых архитекторов и служб компьютерной поддержки. 60-70% их функций уже могут выполнять современные технологии.
В финансовой сфере нейросети за считаные минуты обрабатывают данные, на анализ которых специалисту понадобились бы часы или дни, а работодателю гораздо дешевле обходится AI, чем живые сотрудники. Оксфордский университет исследовал подверженность различных профессий автоматизации и пришёл к выводу, что чтобы быть успешными в будущем, школьникам нужно идти против господствующего STEM-течения и овладевать креативными и социальными навыками. Плоды автоматизации в существующей экономической системе продолжат пожинать те, кому принадлежит капитал.
Глобализация — более серьёзная угроза. С 1990 года в производстве США исчезло 5,6 млн рабочих мест, почти 50% сокращений списывается на свободу торговли и вступление в ВТО Китая. Политикам следовало бы делать упор на обучении школьников профессиям, которые сложно «отдать» иностранцам — то есть таким, которые требуют физического присутствия людей. Программирование, анализ данных и другие айтишные специальности к таковым не относятся. Наоборот, это распространённые навыки, которые вполне можно вынести на аутсорс в страны с более дешёвой рабочей силой.
Помимо этого, технологии снимают ответственность со школ и умаляют значение и компетентность учителя. В «индивидуализированном обучении» есть своего рода снисходительное утешение в адрес ученика: делай то, что можешь — у нас нет к тебе завышенных ожиданий. Школы же могут переложить свою ответственность за низкие результаты слабых учеников на новую систему оценки: мол, школьник раскрывает свой потенциал, и если компьютер так его оценил, то значит, такие у него способности.
В отдельном исследовании рассматривались онлайновые чартерные школы (муниципальные школы с госфинансированием, но собственной программой), обучение в которых заключается преимущественно в том, что дети не слушают учителя, а днями смотрят видеоуроки. Ущерб от таких школ оказался катастрофическим.
Стэнфордский университет сравнил их учеников с учениками обычных государственных заведений того же достатка, расы, пола и являющимися носителями одного языка. Эффект от посещения чартерных онлайн-школ на результатах тестов по чтению соответствовал 72 дням прогулов традиционной школы. Ухудшение показателей по математике было сопоставимо с тем, как если бы дети пропускали школу 180 дней в год.
Авторы работы сначала заподозрили причину в гибкости, которой отличаются программы чартерных школ. Но как выяснилось, между показателями учеников онлайновых и «физических» чартерных школ такая же пропасть — другими словами, проблема кроется в виртуальности обучения. Эти выводы перекликаются с выводами других исследований онлайн-курсов, согласно которому они, скорее, не сокращают, а увеличивают разницу между успехами учеников.
Но то, как дети сдают тесты, совершенно неважно, если в конце учёбы они не смогут устроиться. Из года в год американские колледжи выпускают на 50% больше студентов, чем нанимают в сферы информатики и разработки. Недавно довольно критически по поводу технологий в образовании высказался человек, от которого это можно ждать меньше всего — сооснователь PayPal и Palantir Питер Тиль:
«Есть одно большое заблуждение, в которое мы вводим общество — оно касается STEM: в большинстве этих направлений нет работы. Человек со степенью по физике или химии в конце концов не найдёт хорошо оплачиваемое место. То же с биологией. Я часто говорил, что лучше специализироваться на гуманитарных науках, потому что так вы хотя бы точно знаете, что в итоге для вас не будет работы; выбрав другие науки, вы будете ошибочно полагать, что о вас позаботятся высшие силы».
Обещания о рабочих местах STEM-евангелистов — фикция, которая отвлекает человечество от более масштабных целей и насущных вопросов. Буйные подростки, жертвы торговли людьми и насилия, шахтёры, заключённые, афганские девочки — на все беды есть универсальный ответ: их нужно научить кодить. Возможно, они и пристроятся в стартапы, но глубинные экономические проблемы это не решит.
Две культуры и двойные стандарты
Противостоянию между двумя культурами: учёных и техников, за которыми якобы будущее, и гуманитариев, «ненужных скрипачей» — уже много лет. Здравый смысл говорит о важности вторых, но фаворитами в современном мире, бесспорно, являются первые. Есть люди, которые способны выйти за рамки этой дихотомии, и они намного дальновиднее остальных.
Элита Кремниевой долины, например Билл Гейтс и Стив Джобс, не подпускает своих детей к продуктам своих же компаний. Когда Ллойда Бланкфейна (до недавнего времени СЕО Goldman Sachs) спросили, какой важный совет он бы дал студентам, он ответил:
«Изучайте гуманитарные науки. Узнайте, как люди мыслят, как повторяются циклы, учите уроки истории».
Гендиректор LinkedIn Джефф Вайнер убеждён, что главный навык, которого недостаёт специалистам США — не программирование, а умение убеждать, лидерство — другим словом, гибкие навыки.
Разница между критиками STEM и элитой в том, что её советы предназначены для людей того же круга, а не для простых людей. Богатые семьи отправляют детей в частные школы подальше от гаджетов, но параллельно финансируют (например, фонд Гейтса) образовательные инициативы, которые одобряют исключительно стандарты и материалы, ориентированные на подготовку рабочей силы.
