В «Комсомольской правде» появился материал об успешном разоблачении прокуратурой подпольного вуза, шесть лет незаконно работавшего в Минске.
От чтения этого материала возникает ощущение какой-то искаженной оптики, не позволяющей увидеть смысл того, что стало поводом для криминального репортажа. То, что кризис в белорусском образовании вряд ли поддается описанию языком милицейского протокола, не станет отрицать большинство читателей КП. Но доверчивая реакция читателей и издателей сетевых ресурсов на опубликованный материал демонстрирует совершенную неготовность белорусского общества замечать радикальные перемены в природе образования в эпоху глобализации.
История, которую рассказала газета, сводится к тому, что некая бдительная студентка вдруг усомнилась в том, что получает российское высшее образование в минском представительстве российской Современной гуманитарной академии, поскольку в Москву она не выезжает, а на стене представительства не обнаружила лицензии белорусского Министерства образования.
По всей видимости, она стала первой, кто за шесть лет работы Современной гуманитарной академии обратил внимание на отсутствие аудиторных занятий, электронный формат сдачи экзаменов и, что самое возмутительное, на отсутствие привычного графика учебного процесса.
Если судить по публикации, именно эти обстоятельства и послужили поводом для прокурорского расследования, разоблачившего преступные действия подпольных академиков. Надеюсь, что у прокуратуры были какие-то иные основания для возбуждения уголовного дела по ч.2 ст. 233 УК (незаконная предпринимательская деятельность), ибо электронное образование, которое в Беларуси чаще называют дистанционным, не более заслуживает уголовного преследования, чем обвиняемые в колдовстве — костров инквизиции.
Подозрения в шарлатанстве и обмане, которые, за малым исключением, демонстрируют читатели газеты , относятся главным образом к непривычной дистанционной форме обучения студентов Современной гуманитарной академии, а не к качеству образования или законности российского диплома. Не хотелось бы становиться адвокатом российского вуза — его юристы вполне в состоянии предъявить претензии белорусским СМИ, если найдут это нужным.
Хотя не думаю, что закрытие минского представительства может серьезно сказаться на деятельности этого университета, имеющего около 150 филиалов и представительств в России и 15 странах мира. Не думаю также, что надо проявлять какую-то заботу о судьбе студентов этого вуза в Беларуси: они, скорее всего, смогут продолжить дистанционное обучение и получить российский диплом государственного образца. Для этого большинству дистанционных университетов не нужны вообще никакие представительства или филиалы на местах. Их наличие скорее должно рассматриваться как слабость и анахронизм. С появлением электронных денег представительства не нужны даже для оплаты обучения.
Случай с Современной гуманитарной академией примечателен тем, что делает очевидным беспомощность белорусской бюрократии перед неумолимым вторжением международного образования в нашу жизнь. Неожиданно обнаружилось: все заграждения, которые власть так усердно выстраивала последние годы на пути интернационализации высшей школы Беларуси, легко преодолевают цифровые технологии электронного обучения. Никакие идеологические препоны не могут помешать агрессивному маркетингу зарубежных провайдеров по продвижению своих образовательных программ в нашей стране.
О масштабах вторжения мы, скорее всего, даже не узнаем. Никаких инструментов для измерения этого явления у официальной статистики нет. Нет пока этих инструментов и у агентств, занятых измерением трехмиллионной аудитории белорусского Интернета. Как правило, мы лишь случайно натыкаемся на следы присутствия зарубежных провайдеров на нашем рынке образовательных услуг, как это произошло с Современной гуманитарной академией.
Десятки мегауниверситетов по всему миру с помощью цифровых технологий агрессивно вторгаются на зарубежные рынки. И среди этих гигантов, насчитывающих порой миллионы учащихся, российская Современная гуманитарная академия со своими 150 тысячами студентов выглядит довольно скромно. Ее присутствие в Беларуси также пока довольно ограничено. Но мы не знаем, сколько других провайдеров электронных образовательных услуг действуют на территории Беларуси.
Потребность в дистанционном образовании постоянно растет вместе с ростом Интернет аудитории. В США уже более половины участников образовательных программ обучаются дистанционно. И хотя наш рынок очевидно скромнее, но и предложение со стороны отечественных провайдеров электронного обучения удручающе низкое.
Беларусь настолько отстала в использовании цифровых технологий в образовании даже от наших ближайших соседей, что, если не произойдет чуда, нам не избежать широкой экспансии зарубежных вузов и компаний на наш образовательный рынок. Но ждать чуда не стоит. Министерство образования делает все, чтобы оно не случилось.
Владимир Дунаев
